Разговор в ординаторской
Невыдуманный рассказ
Не планировал писать еще одну статью, но не смог удержаться, уж извиняйте. J
У нас в ординаторской постоянно мурлычет радио. Начальство, правда, ворчит, мол, баловство это, на работе работать надо, а не музыку слушать. Но так как чёрная пластмассовая бурчалка «Шарп» никому не мешает, то дальше командирского ворчания дело не заходит. Да и нудная писанина под радиопередачи делается быстрее и веселее.
После обеда передают наши местные криминальные новости. Среди всего прочего прошла новость про мужика, который со слов ведущей, проживая с женщиной, три года подряд насиловал ее дочь, которой на сегодняшний момент было 14 лет.
«Поступило заявление от гражданки… - бодро вещала журналистка - которая сообщила о том, что… бла-бла-бла… был задержан мужчина 19** года рождения… как выяснилось, мужчина в течение трех лет… в главке сообщили, что педофилу грозит…»
- Вот урод, яйца ему, гаду, вырвать! – сказала от своего стола коллега-ОЖП (назовём её Леной)
- И не говори – сказала другая, дадим ей имя Света, - мужики пошли, ужас, сейчас им ни одна баба не даёт, они на детей перекинулись.
Света говорила эти слова так, словно она сидела в помещении, где находятся одни бабы. То, что кроме меня за столом в углу сидит и пишет истории болезни еще один мужчина – мой коллега Иван, она не учла. Вернее, скорее всего, даже не подумала об этом. Это меня и задело.
- Ну а мать каким место думала? - подаю голос, – Три года е**арь насиловал девчонку и она ничего не замечала? Продолжала спокойно жить с ним? Ну и мамаша!
- Андрей, ну откуда она могла знать? – развела руками Лена – он же ей не скажет, а ребёнок наверное боялся сказать.
- Настоящая мать всегда поймёт такие вещи! – менторским тоном, примерно таким, каким нам ОЖП говорят «настоящий мужчина всегда то-то и то-то» - Скорее всего, ей на дочь было наплевать, главное, чтобы трахаль был. А теперь, видимо, разбежаться решили, она посчитала себя обиженной ну и накатала заяву.
- Ну а тебе-то откуда знать, как там было? – набычилась Светка.
- Так я не знаю, я предполагаю. Наверное, было так, а как точно – я не знаю.
- Ну а может, по-другому? – не унималась Света.
- Ну может быть, может – я мысленно махнул рукой, думая, то разговор окончен.
- Да какая разница, кто виновен? – вклинилась Ленка, хотя её никто не спрашивал, – Изврот сел, а это главное. Мать же дочь не насиловала и не клала под него.
- То есть она типа ни при чём? – поддел я Елену.
- Нет, ну почему же ни при чём? – замялась она, - Она, конечно, тоже хороша, могла б и заметить. Но… - тут Лена снова вдохновилась – Она ж наверняка работала, ей ни до чего, а мужик наверное и не работал… - дабы не утомлять читателя длинным монологом замечу лишь, что минуты две воздух сотрясала обычная бабья демагогия насчёт несчастных, издыхающих на работе женщин, кормящих семью, и их ленивых мужей, которые ничего не умеют, кроме как валяться на диване и жрать водку.
Я терпеливо выждал словоизвержение коллеги и поинтересовался:
- Ну так это же ничего не меняет, верно? На первом месте у нормальной матери должно быть благополучие дочери, а потом всё остальное. И уж за три года можно было бы заметить, то с девочкой то-то не так.
- Ну наверное, может, ты и прав – с явной неохотой согласилась Ленка – да какая нам-то разница? Ладно, что-то мы разболтались, давайте работать.
- Не, Лен, а вот всё же ты ответь мне, что с такими вот мамахами делать, которым е*ля главнее дочери? Педофилам ты хочешь яйца отрывать, допустим. А я предлагаю таким блядям заливать манду расплавленным свинцом. Кто за?
Ответом мне была звенящая тишина, нарушаемая лишь обычным шумом из коридора отделения, выпученные глаза женской части коллектива и склонённая над столом голова Ивана, который предпочёл не участвовать в споре.
- Ну, Андрюха, ты и сказанул… - протянула Света.
- Не, ну а чо? – переспросил я, придуриваясь, – Гадам-мужикам отрывать яйца, ну а гадинам-бабам, следовательно, заливать дыру. Всё справедливо.
- Ты уж скажешь! Не она же насиловала…
- Она это допустила, а следовательно, была соучастницей! – мой тон стал твёрже – Ребёнку не легче.
- Ну и что теперь, давай еще ты девчонку матери лишишь!
- С запаянной жженой пи*дой она вполне может быть матерью. Даже лучше, чем раньше – не будет всяким альфачам-педофилам давать. Кстати, а почему эта журнашлюшка мужика так назвала? Суда вроде бы не было.
- Ну а кто же он еще, по-твоему?
- Пока он подозреваемый, Лена, - как маленькой несмышлёной девочке объяснил я прописную истину коллеге – На Западе он, находясь в камере, мог бы та-а-акой иск впаять этой дуре – мало б не показалось. Но у нас же не Запад…
- Ты его как бы защищаешь! – сощурилась Ленка.
- А разве я не имею право его защищать? – спросил я – Человека еще никто не назвал виновным, следовательно, он имеет такое же право на защиту, как и ты. Мало ли то ляпнула какая-то журнашлюха! Может, он вообще невиновен, а мама с дочкой всё придумали. Теперь чёрта с два он отмажется, даже если его и признают невиновным. Всё равно мужика сожрут с говном.
Лена уже открыла рот для того, чтобы разразиться каким-нибудь очередным потоком слов, но зазвенел телефон – меня вызывали в приёмный покой…
