Татьяна Воеводина о мужчинах, женщинах и семье. Часть 4.
Я хотела закончить, но по репликам читателей я поняла, что мысль моя – довольно, казалось мне, незатейливая – осталась во многом не прояснённой. Попытаюсь немного прояснить.
Я совершенно не спорю с тем, что то положение, которое имеют женщины сегодня, им удобно и приятно. Я и сама такая женщина, и мне не надо объяснять, что моя жизнь куда завиднее, чем у той же толстовской Долли. Ты сама себе хозяйка, зарабатываешь, ни от кого не зависишь, а повезёт – так и от тебя зависят. Я стремилась к такому положению и его получила. Это я тем, кто меня упрекает: нас-де на кухню загоняешь, а сама… Но речь-то не лично обо мне.
Объективно, в исторической перспективе, такое положение ведёт к депопуляции и вырождению белого человечества. Почему? Да потому что эти дамочки эмансипэ детей не рожают или рожают в минимальном количестве. Почему? Тоже понятно. Потому что скучно, есть развлечения и поинтересней. Сегодня женщина не самоутверждается как мать большого семейства, а самоутверждается в качестве самостоятельного работника вне дома. Здесь её сокровище, её амбиции, её интересы и т.д. Вот такая была моя мысль. Которая как-то не была вполне понята, особенно женщинами. Иными словами: каждой хорошо, а всем вместе – плохо.
Тут, как мне кажется, многие не понимают одной фундаментальной вещи. Демократическая риторика приучила людей воображать, будто благо народа – это сумма благ отдельных людей. То есть если Ивану, Петру, Марье, Анне – хорошо и удобно, то автоматически (средневековый схоласт сказал бы ipso facto) это составляет благо народа. На самом деле это вовсе не так, хотя хотелось бы, чтоб было так, и всякие там кандидаты в депутаты врут, что так оно и есть. А оно – не так.
Отдельный человек живёт свою маленькую, короткую по историческим меркам, жизнь, и, конечно, хочет прожить её полегче и поприятнее. Но для того, чтобы сохранилось и расширилось общее – народ - приходится жертвовать приятностями отдельных людей ради общего. Народ – это не только ныне живущие люди – это некое, как говорили в 19-м веке, «историческое тело», это некая коллективная личность, чей век не 70 лет, а тысяча и больше. Эта личность имеет свои – исторические – задачи, амбиции, она мечтает о расширении своего присутствия и влияния в мире. Она, как и отдельный человек, мечтает о силе, славе, влиянии. Или не мечтает. Но так или иначе у народов есть некие исторические призвания, роли, как отдельный человек может быть призван к роли художника или учёного. Я не склонна обсуждать сейчас мировую роль России, но совершенно очевидно: какова бы она ни была – для её осуществления нужны русские люди. Если русские люди заместятся другими людьми – это будет другая история, другой народ и всё другое. Вот этому историческому образованию – народу в истории – и подчинены жизни отдельных людей. Возвращаясь к «женскому вопросу», можно сказать: для каждой тётеньки быть эмансипэ удобно и приятно, а для народа – убийственно. Вот такая была моя мысль.
Кто-то может сказать: а мне наплевать на народ, историю и всё прочее, я хочу реализовать свою неповторимую личность. Ну что ж, это тоже позиция. Хорошо об этом сказал «человек из подполья» Достоевского: мир пропадёт или мне сегодня чая не пить? Пускай лучше мир пропадёт, - заключает герой. Таков его выбор. Собственно, по факту такую позицию занимают большинство жителей продвинутых и прогрессивных стран. Французы, англичане постепенно и незаметно сдали свои страны и культуры пришлым народам. В качестве анестезии перед смертью (как народов) им предложили учение о толерантности, мультикультурности и политкорректности.
Вообще, мы сплошь да рядом сталкиваемся с тем, что МОЁ сиюминутное благо не совпадает с общим и глобальным. Выкинуть мусор в лесу, слить отходы в озеро (это из быта посёлка, где я живу) – субъективно очень удобно. Но если все так будут делать – надолго ни леса, ни озера не хватит. А отдельному человеку – очень удобно. Ездить на машине – удобно, мой сын без колёс как без ног. Но когда это делают все – жизнь становится невыносимой. И так во всём.
Что я предлагаю? Бабья дорого – от печки до порога? Ну это как понимать… А мужик-то крестьянин, что – в Нью-Йорк летал, пока его половина топталась от печки до порога? Эта поговорка всего-навсего говорит, что главное дело женщины – дома.
Её дело – дети. Помню, я когда-то сталкивалась со статистикой: в детсадах на пять детей один взрослый (включая всех: сторожей, поварих и т.д.). Так что никакого потрясающего прироста эффективности сад не даёт. Мама одноклассницы моей дочери, имеющая шесть гавриков, уже превысила эффективность сада.
Надо пропагандировать роль матери. Показывать, как это интересно, какая это творческая работа – воспитывать детей. Сегодня воспитывать детей не умеет практически никто. Прежде всего по той простой причине, что их очень мало. В окружающей среде практически нет ОПЫТНЫХ воспитателей. Один-два – не количество. Вообразите, прораба, который построил один дом. Или журналиста, написавшего одну статью. Того и другого мы по справедливости назовём начинающим, стажёром, но уж никак не знатоком и умельцем. А ведь это тоже своего рода технология – воспитание.
Посмотрите, как грубо, скучливо говорят с детьми молодые мамашки на улицах и в супермаркетах. Буквально «стой тут» и «заткнись». Дети им докучны, они мешают, без них было бы лучше. Нет, они так не думают, в таких вот словах, но факты свидетельствуют именно об этом. Почти никто не умеет общаться с детьми, рассказывать им что-то. ЖИТЬ с детьми не умеют. Нахождение с детьми – это ощущается как время, вычеркнутое из жизни, некая антижизнь. Надо отбыть нумер – ну она и отбывает. А вообще-то хорошо бы его куда-нибудь сдать – в лагерь что ли какой-нибудь… Если есть средства послать в заграничный лагерь – это снимает все вопросы и, главное, излечивает от ноющего чувства вины: что-то я не так делаю. От детей откупаются, вернее, не от детей, а от своего подсознательного чувства вины. Отсюда большие траты на них, бесконечные поездки, то, сё.
Научиться молодой матери не у кого. Её мать была такой же. Учить чему-то детей? Да я что – каторжная? Вот заплатить за суперпрестижную школу или учителю – это можно, если деньги есть. Я лично учила обоих детей иностранным языкам – сама. И довольно успешно. Так вот в своём окружении я больше таких примеров не знаю. Есть даже теория, что именно учить ребёнка мать не должна, это не её роль. Хотя Ушинский писал свою азбуку в расчёте на то, что учить по ней будет именно мать, дома. И во многих семьях к гимназии готовили дома матери. То есть начальную школу проходили дома.
Начинается-то обычно благостно. В младенцев молодые матери играют, как в куклу: растирают их, массируют, проводят пальчиковую гимнастику, учат читать с двух лет. (Есть такая методика – чтение с двух лет, правда, читают машинально, как Петрушка). А потом – бросают. И дети, читавшие в два года, не читают в десять. Быть матерью – скучно – вот истинная причина.
Многие считают, что материнский труд должен оплачиваться. Я не знаю, есть ли на это средства, если есть – можно было бы что-то подкинуть. Но просто деньгами дела не решишь. Всё равно работать вне дома будет проще и наваристей. Кстати об оплате. Когда-то мужчине платили зарплату больше, чем женщине за равный труд. Потом феминистки добились: за равный труд – равную зарплату. И никто не вспоминает: а почему раньше-то мужику платили больше? Ну, принято считать, потому что не было прогресса и прав личности. А на самом деле предполагалось, что мужик содержит семью. В его получке была доля жены и детей. А женщина, считалось, раз работает – значит одиночка, ей содержать никого не надо.
Сегодня порою быть матерью-одиночкой выгоднее, чем женой скромного труженика. И многие по факту имеющие мужа женщины (я наблюдала это в Ирландии) предпочитают числиться одиночками, чтобы не лишиться пособия. Так что если мы хотим укреплять семью – лучше доплачивать мужику. Но это так, беглые, предварительные соображения.
И – главное – пропагандировать, пропагандировать материнскую роль. Сделать её престижной. Ох, непросто… Но можно. Надо показать, как она замечательно интересна, эта роль. Какое это увлекательное занятие. Неинтересное сегодня ожно превратить в интересное завтра.
Интересность – вообще понятие историческое и социальное, а не чисто психологическое. Во всяком случае, оно принадлежит к сфере социальной, а не индивидуальной психологии. В моей молодости работа в банке считалась верхом убогости и занудства. Бухгалтер? Финансист? Да не дай бог! Тогда в финансовом институте и учили четыре года, а не пять, потому что чему там больше-то учить? После окончания выпускницы становились сразу директриссами сберкасс, потому что имели высшее образование, а рядовые сотрудницы сберкасс его не имели, незачем, считалось. Потом вдруг всё дивным образом переменилось и вдруг стало необычайно интересно, увлекательно, амбициозно, современно. Главное – престижно.
Конечно, взрослых тёток ты не «перекуёшь», но если взяться за школьниц-младшеклассниц – вполне даже возможно. Но! Чтобы достичь результата, а не просто освоить бюджет, необходимо отменить свободу слова. В каком смысле? А в простом. Запретить всех этих звёзд, топ-моделей, гламурных телеведущих, которые сеют в сознании смуту и желание подражать. Подчёркиваю: запретить. Прекратить немедленно. Вовсе не так: в свободной дискуссии молодые девушки выберут, что им больше подходит – карьера Ксюши Собчак или героини фильма «Двадцать лет спустя», на который часто ссылаются мои читатели. Карьеры Ксюши Собчак быть не должно. Нет такой дороги. Почему? Да потому что фигурять в мире гламура гораздо завлекательнее, чем возиться с сопливыми. Героиней и образцом будет всегда гламурная дива. Так вот её быть не должно. Это если мы хотим всерьёз сдвинуть ситуацию. (Надеюсь, вы понимаете: ничего личного. Более того, мне лично тоже больше нравится карьера звезды, чем зачуханной мамашки).
Нормальная, среднестатистическая девчонка должна готовиться к роли мамы. Исключения всегда будут, но это уж какие-то особо талантливые, которые пойдут по профессиональной стезе. Кстати, помогать им не нужно, даже полезно слегка мешать. Если чего-то стОит – пробьётся. Единицы погоды не сделают. Остальные готовятся к роли жены и мамы.
Чему они должны учиться? Да пускай учатся на учительницу начальных классов. До революции была такая квалификация – «домашняя учительница». Девушка заканчивала в гимназии т.н. «педагогический класс» - один год, сдавала экзамены при учебном округе и получала свидетельство. Она могла преподавать в начальной школе, ну и, естественно, дома. Между прочим, иногда и в гимназиях преподавали. В школе, где учится моя дочка, была до революции гимназия. У них есть музей, а там кое-какие документы той поры. Я обратила внимание, что некоторые учительницы имели звание домашней учительницы. Вот так-то. А сегодня, чтобы преподавать в начальной школе, надо отсидеть пять лет в вузе. При этом говорят, что дореволюционная гимназия – это о-го-го! Не чета современной школе.
Вот, собственно, таковы мои соображения, что надо сделать, если хотим сохраниться. Ну а нет – на нет и суда нет.
